Мирланда Ойтен
День добрый! Очень остро нуждаюсь в критике и особенно отзывая читателей о том, какие у них остались впечатления после этого рассказа (впоследствии выложу и остальные из этой серии), поэтому к вам и заглянула^_^
Немного о серии: вышло довольно-таки мрачное фэнтези, магия здесь присутствует по-минимому, разная нелюдь-нечисть пока тоже.
Рассказ первыйЦарица сидела на складном стульчике рядом с гробом деда, что стоял посреди дворцовой церкви. Маленькое тельце старика казалось совсем незаметным под тяжелым бордовым покрывалом. Покойник лежал с чинно сложеными на груди тоненькими, как у паучка лапками, бородка клинышком теперь смотрела наверх, к небу. Он был настолько чист, светел и благостен, что Катерине хотелось плакать. Как он может лежать так тихо и мило, когда она с братьями теперь одни одинёшеньки в этом мире? Ведь он её бросил тут одну, совсем одну, беспомощную! Как они теперь будут?...
Пришли дяди. Все здоровые, тучные, с лоснящимися щеками и бородами и все как один в дорогих шубах, обшитых багряным бархатом. Катерина с болью и яростью понимала, что пришли они не скорбеть, а позлорадствовать, посмотреть на жалкие останки того, что держал их в страхе много лет. На того, кто оберегал маленькую царицу от них. Дядя Мирорад подошел к гробу первым. Он был главным из тех, кто год за годом сводил её дедушку в могилу. И он же погубил своей злобой её матушку. Катерина тряслась от ярости и страха, наблюдая за Мирорадом. Не кланяясь покойнику, он посмотрел сначала на сухенький профиль старичка, потом на сжавшуюся на стульчике царицу с братьями. От его недоброго взгляда малыши перестали реветь и прижались к сестре. Они не понимали, зачем дедушка лежит в такой большой кровати, их сестрёнка горько плачет, а этот дядя смотрит так недобро. Им было страшно и они искали у сестрёнки защиты.
Мирорад прошел от гроба к царице. Катерина сидела в черном безыскусном платье, которое наспех сшили дворцовые швеи. Венец на её голове прикрывал черный платок. Глаза девушки опухли от слёз, губы искусаны. Она ответила дяде столь же неприязненым взглядом. Из-за них, стервятников, она не могла даже толком оплакать деда, всю ночь ей пришлось думать, как ей быть дальше. После смерти её бабки, царицы Млады, страной правил её дед. Катерина ещё помнила свою мать, тонкое бледное создание с большим животом, из которого должен был появиться её братик. Катерина почему-то запомнила мать именно беременной, со счастливым худым лицом. Под конец жизни она влюбилась по-настоящему в одного молодого мага. Желая сделать ему что-то приятное она родила ему детей два раза подряд. От последних родов она так и не оправилась, зачахла за несколько месяцев, не сумев вскормить младшенького. После смерти царицы Маковы и подняла головы многочисленная царская родня. Старый Елеславень едва сумел надеть царский венец на голову внучки. Но всё чаще слышались призывы покончить с "позорным бабьим" правлением. Елеславень знал, кто мутит воду, но ничего сделать с Мирорадом не мог. Никто всерьёз уже не верил, что царский род идёт от старой лесной богини. Время менялось, изменилась и вера...
По этикету Мирорад был обязан поклониться своей царице в ноги. Как родственник царицы он был не обязан целовать её черные сафьяновые башмачки, но мужчина не собирался даже гнуть спину. Он лишь злобно и торжествующе посмотрел на уродливую племянницу и, резко развернувшись, быстро вышел со своей свитой прочь. Остальные царские родственники на мгновение замялись. Катерина сжала кулачки и яростно сверлила глазами дверь, за которой скрылся её дядя. Ей хотелось... Она не могла описать все свои чувства и желания. Они душили её, рвались наружу. Она... Если позвать стражу, то они заставят дядю поклониться ей, если надо, они перережут ему горло у гроба её деда, которого он загнал в могилу раньше срока!... Но она сдержалась. Что-то внутри подсказало: не время. Смотри на них, запоминай тех, кто тебя предал!..
Люди проходили мимо гроба её дедушки быстро, едва скользнув взглядом по его бледному лицу и маленькой бородке. На Катерину они не обращали внимания, проходя мимо. Девушку душили ярость и злость. Значит, они чувствуют силу в её поганом дяде?! Стоило умереть бедному немощному старику, как у этого жирного ублюдка появились влияние и власть!? Она сжимала и разжимала кулаки, пристально вглядываясь в неуверенные лица проходящих мимо подданных. Некоторые проходили даже не глядя на неё, некоторые задерживались и неловко кланялись, кто в пояс, кто просто наклонял голову и, словно испугавшись, быстро убегали прочь. Царские приказчие мялись у гроба покойника. Они уже явно представляли, как полетят их несчастные головы, когда к власти придёт Мирорад. Сначала вышел личный стряпчий царицы. Ушел стольник и оружейник. Ушли остальные. Катерина осталась одна в пустом храме. Братики смотрели на неё испуганными тёмными глазками. Она поднялась. Свет, падавший из-под свода с божественной птахой, осветил ей некрасивое красное лицо. Она с шумом выдохнула, гася в себе ярость и как можно более ласково сказала братикам:
– Пойдёмте. У нас есть ещё много дел.
Она прошла мимо караульных и старого, ничего не понимающего священника, подслеповато мигавшего на покойника. Около него она остановилась и негромко произнесла:
– Святой отец, молитесь за моего деда, матушку и братиков. И, если у вас останутся силы, помолитесь за меня.
Катерина вошла в тронную палату только в сопровождении братиков. Оставлять их одних она боялась. Кто знает, на какую низость пойдёт Мирорад? Она не хотела оставлять малышей без присмотра, а доверять в этом дворце ей было некому. Её отец, маг Младвел уехал по приказу деда на север. Весть о смерти старого воеводы-регента застала его далеко от столицы. Как он не спешит, вряд ли он успеет вернуться к дочери раньше нынешнего вечера.
Царица оглядела собравшихся в зале. Тут были, казалось, все её бояре, все воеводы и дворцовые слуги. От траурных одежд, в которых все её придворные облачились после известия о смерти Елеславня, не осталось и следа. Её дядя стоял у самого трона. Катерина видела только его: огромного, с красной рожей и в такой же красной шубе. Она сжала ладошки братиков и выпрямила спину. Она шла сюда с мыслью, что дядя уже уселся на трон её матери и бабки, но он чего-то ждал. Чего? Что ему мешает взять власть в свои руки? На лоб девушки упал короткий локон чёлки. Она подняла руку поправить его, осторожно затолкала под золотой венец. Тут её и осенила догадка: она всегда и везде носила древний царский венец! Он был ей велик, сползал на уши и на нос. Ей приходилось заплетать волосы в косу и укладывать её на затылке так, чтобы край венца можно было положить на волосы и он держался ровно. Она выпрямила спину и гордо подняла голову. С прямой, словно сведённой судорогой спиной, она прошла к трону, села. Братики, почувствовав неладное, спрятались за спинку массивного кресла.
– Дядюшка, что случилось? – дрожащим от едва сдерживаемой ярости спросила Катерина. – Почему вы все тут собрались? Что-то произошло? Что-то, чего я ещё не знаю?
Сердечко в её груди заколотилось от страха: сейчас, сейчас всё решится! Сейчас решится, будет ли она жить или нет! Она сложила руки на коленях и, сжав кулаки, ждала ответа.
– Да, случилось, – заявил её дядя, повернувшись к трону.
– Что же это, дядя?
– Народ волнуется.
– Что же случилось? Из-за чего он волнуется?
– Нам надоела бабья власть, – громко заявил Мирорад и шагнул к племяннице. Катерина успела только вскрикнуть. Мужчина одной рукой сорвал с её головы платок, другой – венец. Тёмная коса расплелась и спутанным водопадом упала на спину девочки. Мирорад схватил её за плечо и вышвырнул с трона. Катерина вскрикнула от боли, не удержалась и упала, ударившись об острую ступеньку под тонким шелковым ковром. Дядя кинул кому-то свою бобровую шапку и надел на вспотевшую голову венец. Он гордо оглядел окружающих и величаво поднялся к трону. Катерина подняла голову от пола. Никто не пытался возмутиться, только тихо охнули и едва слышно зашептались. Катерина с ненавистью смотрела на дядю. Сейчас Мирорад сядет на трон, и велит убить её. Её и её братиков, что сжались в жалобные комочки за троном. Потому что зачем ему нужны живые претенденты на трон?
Эта мысль её отрезвила. Ужас ушел, сменившись холодным, липким страхом. Этот страх за себя и за братьев заставлял действовать, не давал погрузиться в отчаянье. Рука сама сунулась под нижнюю юбку, к спрятанному в сапожке ножу. Отец как-то давным-давно рассказал ей сказку-быль про разбойницу Милавку, что некогда жила в их лесах. Особенно маленькая царевна запомнила про ножик в сапожке, которым Милавка перерезала горло предавшему её жениху. Став взрослее, Катерина и сама стала носить в левом сапожке тонкий длинный нож, воображая себя такой же смелой, как Милавка. Сжала нож рукой и быстро поднялась на ноги, выпрямилась. Дядя насмешливо улыбнулся, гордо расправил плечи, от чего его безразмерная грудь стала ещё больше. Катерина, не думая, что делает, подошла к нему и замахнулась. Нож вошел во что-то мягкое, словно свежий хлеб. Катерина надавила, резко отвела нож влево. Дядя выпучился на неё, словно рак, поднял руки к окровавленому горлу. Катерина почувствовала на лице что-то горячее, её платье забрызгало красным. Придворные молча ахнули. Мирорад повернулся к трону, упал. Он несколько раз силился подняться, страшно шевелился и хрипел, потом затих. Катерина поднялась к нему, повернулась лицом к залу. Нож она так и сжимала в руке, плетью висевшей вдоль тела, взгляд был безумный. В голове дёргалась одна мысль: если кто только дёрнется в её сторону или к братьям, она убьёт его не задумываясь, убьёт, сама растерзает нутро, чтобы псам было легче нажираться. Придворные испуганно замерли. Глава дворцовой стражи, воевода Кожедуб, стоявший внизу трона справа, за спиной двух воевод её матери, склонил голову в знак почтения своей царицы. Этого для неё оказалось достаточно, чтобы придти в себя и понять, что выиграла она. Кожедуб признал её хозяйкой. За ним стоят две сотни отличных вооруженных воинов. Теперь надо действовать.
– Этих – в поруб, утром казнить на торге, – быстрый кивок в строну свиты покойного дяди, – А этих, – она сделала широкий взмах рукой, указав на всю толпу у подножия трона, – каждому по десятку плетей. Я объявила траур по моему бедному дедушке, верой-правдой служившего своей стране долгие годы. И я не потерплю, чтобы моих приказов ослушивались даже при моём дворе!
Кожедуб ещё раз склонил голову в знак согласия, кликнул помощника. Двое стражников уволокли труп Мирорада. От запаха свежей крови Катерину начало мутить. Она села на свой трон, а нож положила на подлокотник. Братики испуганно смотрели, как стражники за ноги уволакивают их дядю с перекошенным окровавленным лицом. Катерина задрожала. Она вспомнила, как нож в её руке резал живую плоть, вспомнила лицо дяди... «Это того стоило!» – молча прокричала она сама себе. Это всё ради её братьев, ради неё, это того стоит. Если бы дедушка мог её видеть, он бы одобрил это решение... Она начала дрожать всем телом.
– Теперь я вижу, что в моей стране действительно происходят странные дела, – громко заявила она, но царицу уже никто не слушал. Маленькую некрасивую девушку колотило от страха. Глаза наполнились мутными слезами. Некоторые из них даже прочертили на её лице влажные следы, но ни один мускул на лице царицы не дрогнул. Перепуганные братики выползли из своего убежища и прижались к её коленям.
– Тише, перемажетесь, – неловко, заикаясь, бормотала она, гладя пушистые головки. Кожедуб подал ей её венец, снятый с Мирорада. Катерина надела его, кое-как пристроила на лбу, чтобы он не падал ниже и оглядела зал. Стража выводила плачущих придворных. Некоторые старики упали на колени перед троном и клянчили милости. Катерина в ярости хотела было закричать, но вид жалких стариков в дорогих шубах заставил её вспомнить о бедном деде. Ей стало их жалко.
–- Кожедуб, этих дураков сильно не бей, а то помрут, – тихо велела она стоящему рядом воеводе, – Пару раз в пол силы, хорошо?
Воевода понимающе кивнул и тоже вышел. Глядя ему в спину Катерина ощутила новую вспышку ярости. Какая он всё-таки дрянь! Стоял и ждал, кто покажет силу первым, она или её дядя!... Но с другой стороны – он принял её сторону, когда все сомневались. Если бы не он, она бы погибла... От таких мыслей её стало вовсе дурно: Катерина не выдержала и разревелась, прижимая к лицу ладони. Перепуганные братики тоненько заголосили. Она размазывала слёзы по лицу и кусала губы. Перед её взглядом стояло лицо дяди, когда её нож легко резал его плоть. Её сердечко бешено билось. Она не помнила, как в зал влетел её отец, весь покрытый грязью с дороги: он мчался сюда, не щадя коней. Вид залитого подножья трона и рыдающих детей его потряс. Он кинулся к дочери, долго обнимал её и гладил по голове, пытаясь выяснить, что случилось. Маленькая царица и царевичи что-то голосили, плакали и не говорили, что произошло. Наконец, Катерина заставила себя прекратить трястись от рыданий и вытерла рукой глаза.
– Ничего, отец. Иди, отдохни с дороги. И расскажи братикам, что ты видел в пути, хорошо?
Её отец был не слишком умным для хорошего интригана человеком, но он всё же понял, что следует послушаться дочери. Она знает, что делает и потом сама расскажет всё, что нужно. Да и не обязательно у неё узнавать что тут случилось.
– Разумеется, я вам всё расскажу, – он взял пасынков за руки и отвёл от их сестры. – А ты как?...
– Я займусь некоторыми делами, – она улыбнулась как можно более ласково. – Боюсь, это займёт пару дней.
Вечером она снова зашла к дедушке и села на свой стул. Старый священник встретил её поклонами, спросил, не надо ли ей чего. Катерина посмотрела в его чистое лицо с подслеповато прищуренными прозрачными глазами, и на душе у неё стало тяжело и гадко. Она попросила старика читать "царство Божие" и села рядом с дедушкой. Её отец уложил братиков спать и теперь разбирал документы её деда. Катерина знала, что у покойного были записи про всех её дядюшек, метивших на её трон.
– Найди мне всё про их помощников, про дворовых, про бояр, что с ними в сговоре, – велела она отцу. – Я хочу точно знать, кого мне бояться...
Судьбу любимых родственников для себя она решила, но не хотела говорить отцу, чтобы не пугать его. Да и себя самой пугаться не хотелось как можно дольше. Она уже велела Кожедубу отправить отряды во дворы своих дядюшек и тётушек и прочей дряни. К завтрашнему утру всех её родственников соберут во дворце, а там она уже разберётся, кого из них казнить сейчас, а кого потом... Ведь обязательно кто-нибудь захочет примерить царский венец.
Катерина слушала мерный благостный голос священника и думала о своей нелёгкой доле. Дедушка говорил, что цари и правители не подчиняются простым земным законам. Они должны думать о благе своих царств, а благо множества людей порой требует несчастья и даже смерти одного. Старик однажды спросил внучку, что делать, если для блага страны нужно казнить человека, например, бунтовщика, который раздирает страну на части, губит её жителей. Тогда Катерина не смогла ответить на этот вопрос: ведь убивать нельзя, но и бунт убьёт много человек. Зато теперь маленькая царица точно знала, чего от неё хотел дед.
– Мне пора, – она склонилась над лицом дедушки. – Надеюсь, тебе там хорошо. Боженька ведь милостивый. Он понимает, что ты всё делал для блага других людей, а не со зла, – она ласково поцеловала холодный мягкий лоб. – Заступись там за меня.
Она вышла из дворцовой церкви через боковую дверь в сад. Много позже, вспоминая тот страшный для себя день, она думала, что теперь уже никогда бы не вышла одна ночью в тёмный сад, где её запросто могли бы убить. Но тогда она не думала об этом. Тёплый свет церковных свечей осветил розовые кусты и кирпичную дорожку. Она смотрела на свою тень, чёткую и большую, окруженную золотым ореолом.
– Дедушка, а давай я сделаю так, что больше царицы не будут никому не нравиться? Как ты думаешь, я смогу придумать, как это сделать? – спросила она запрокинув голову к чёрному небу с кособокой мутной луной над крутой дворцовой крышей. – И смогу ли я это сделать? Мне надо будет подумать над этим.
Она спустилась на дорожку и пошла к дворцовому крыльцу мимо тёмных влажных цветов и деревьев. В комнате её отца ещё горел свет. Она хотела было зайти к нему, но почувствовала страшную усталость. Ей нужно выспаться чтобы приниматься за дела. "Надеюсь, отец не забыл оставить у малышей свечу в блюдце, они ведь так боятся темноты", – мельком подумала царица, заходя в свою комнату мимо двух гвардейцев Кожедуба. Те чинно поклонились ей и пожелали спокойной ночи и крепкого сна. Катерина в темноте дошла до ложа и рухнула на него, не раздеваясь. Как ей потом казалось, в ту ночь она заснула ещё не коснувшись головой пуховой подушки.
Немного о серии: вышло довольно-таки мрачное фэнтези, магия здесь присутствует по-минимому, разная нелюдь-нечисть пока тоже.
Рассказ первыйЦарица сидела на складном стульчике рядом с гробом деда, что стоял посреди дворцовой церкви. Маленькое тельце старика казалось совсем незаметным под тяжелым бордовым покрывалом. Покойник лежал с чинно сложеными на груди тоненькими, как у паучка лапками, бородка клинышком теперь смотрела наверх, к небу. Он был настолько чист, светел и благостен, что Катерине хотелось плакать. Как он может лежать так тихо и мило, когда она с братьями теперь одни одинёшеньки в этом мире? Ведь он её бросил тут одну, совсем одну, беспомощную! Как они теперь будут?...
Пришли дяди. Все здоровые, тучные, с лоснящимися щеками и бородами и все как один в дорогих шубах, обшитых багряным бархатом. Катерина с болью и яростью понимала, что пришли они не скорбеть, а позлорадствовать, посмотреть на жалкие останки того, что держал их в страхе много лет. На того, кто оберегал маленькую царицу от них. Дядя Мирорад подошел к гробу первым. Он был главным из тех, кто год за годом сводил её дедушку в могилу. И он же погубил своей злобой её матушку. Катерина тряслась от ярости и страха, наблюдая за Мирорадом. Не кланяясь покойнику, он посмотрел сначала на сухенький профиль старичка, потом на сжавшуюся на стульчике царицу с братьями. От его недоброго взгляда малыши перестали реветь и прижались к сестре. Они не понимали, зачем дедушка лежит в такой большой кровати, их сестрёнка горько плачет, а этот дядя смотрит так недобро. Им было страшно и они искали у сестрёнки защиты.
Мирорад прошел от гроба к царице. Катерина сидела в черном безыскусном платье, которое наспех сшили дворцовые швеи. Венец на её голове прикрывал черный платок. Глаза девушки опухли от слёз, губы искусаны. Она ответила дяде столь же неприязненым взглядом. Из-за них, стервятников, она не могла даже толком оплакать деда, всю ночь ей пришлось думать, как ей быть дальше. После смерти её бабки, царицы Млады, страной правил её дед. Катерина ещё помнила свою мать, тонкое бледное создание с большим животом, из которого должен был появиться её братик. Катерина почему-то запомнила мать именно беременной, со счастливым худым лицом. Под конец жизни она влюбилась по-настоящему в одного молодого мага. Желая сделать ему что-то приятное она родила ему детей два раза подряд. От последних родов она так и не оправилась, зачахла за несколько месяцев, не сумев вскормить младшенького. После смерти царицы Маковы и подняла головы многочисленная царская родня. Старый Елеславень едва сумел надеть царский венец на голову внучки. Но всё чаще слышались призывы покончить с "позорным бабьим" правлением. Елеславень знал, кто мутит воду, но ничего сделать с Мирорадом не мог. Никто всерьёз уже не верил, что царский род идёт от старой лесной богини. Время менялось, изменилась и вера...
По этикету Мирорад был обязан поклониться своей царице в ноги. Как родственник царицы он был не обязан целовать её черные сафьяновые башмачки, но мужчина не собирался даже гнуть спину. Он лишь злобно и торжествующе посмотрел на уродливую племянницу и, резко развернувшись, быстро вышел со своей свитой прочь. Остальные царские родственники на мгновение замялись. Катерина сжала кулачки и яростно сверлила глазами дверь, за которой скрылся её дядя. Ей хотелось... Она не могла описать все свои чувства и желания. Они душили её, рвались наружу. Она... Если позвать стражу, то они заставят дядю поклониться ей, если надо, они перережут ему горло у гроба её деда, которого он загнал в могилу раньше срока!... Но она сдержалась. Что-то внутри подсказало: не время. Смотри на них, запоминай тех, кто тебя предал!..
Люди проходили мимо гроба её дедушки быстро, едва скользнув взглядом по его бледному лицу и маленькой бородке. На Катерину они не обращали внимания, проходя мимо. Девушку душили ярость и злость. Значит, они чувствуют силу в её поганом дяде?! Стоило умереть бедному немощному старику, как у этого жирного ублюдка появились влияние и власть!? Она сжимала и разжимала кулаки, пристально вглядываясь в неуверенные лица проходящих мимо подданных. Некоторые проходили даже не глядя на неё, некоторые задерживались и неловко кланялись, кто в пояс, кто просто наклонял голову и, словно испугавшись, быстро убегали прочь. Царские приказчие мялись у гроба покойника. Они уже явно представляли, как полетят их несчастные головы, когда к власти придёт Мирорад. Сначала вышел личный стряпчий царицы. Ушел стольник и оружейник. Ушли остальные. Катерина осталась одна в пустом храме. Братики смотрели на неё испуганными тёмными глазками. Она поднялась. Свет, падавший из-под свода с божественной птахой, осветил ей некрасивое красное лицо. Она с шумом выдохнула, гася в себе ярость и как можно более ласково сказала братикам:
– Пойдёмте. У нас есть ещё много дел.
Она прошла мимо караульных и старого, ничего не понимающего священника, подслеповато мигавшего на покойника. Около него она остановилась и негромко произнесла:
– Святой отец, молитесь за моего деда, матушку и братиков. И, если у вас останутся силы, помолитесь за меня.
Катерина вошла в тронную палату только в сопровождении братиков. Оставлять их одних она боялась. Кто знает, на какую низость пойдёт Мирорад? Она не хотела оставлять малышей без присмотра, а доверять в этом дворце ей было некому. Её отец, маг Младвел уехал по приказу деда на север. Весть о смерти старого воеводы-регента застала его далеко от столицы. Как он не спешит, вряд ли он успеет вернуться к дочери раньше нынешнего вечера.
Царица оглядела собравшихся в зале. Тут были, казалось, все её бояре, все воеводы и дворцовые слуги. От траурных одежд, в которых все её придворные облачились после известия о смерти Елеславня, не осталось и следа. Её дядя стоял у самого трона. Катерина видела только его: огромного, с красной рожей и в такой же красной шубе. Она сжала ладошки братиков и выпрямила спину. Она шла сюда с мыслью, что дядя уже уселся на трон её матери и бабки, но он чего-то ждал. Чего? Что ему мешает взять власть в свои руки? На лоб девушки упал короткий локон чёлки. Она подняла руку поправить его, осторожно затолкала под золотой венец. Тут её и осенила догадка: она всегда и везде носила древний царский венец! Он был ей велик, сползал на уши и на нос. Ей приходилось заплетать волосы в косу и укладывать её на затылке так, чтобы край венца можно было положить на волосы и он держался ровно. Она выпрямила спину и гордо подняла голову. С прямой, словно сведённой судорогой спиной, она прошла к трону, села. Братики, почувствовав неладное, спрятались за спинку массивного кресла.
– Дядюшка, что случилось? – дрожащим от едва сдерживаемой ярости спросила Катерина. – Почему вы все тут собрались? Что-то произошло? Что-то, чего я ещё не знаю?
Сердечко в её груди заколотилось от страха: сейчас, сейчас всё решится! Сейчас решится, будет ли она жить или нет! Она сложила руки на коленях и, сжав кулаки, ждала ответа.
– Да, случилось, – заявил её дядя, повернувшись к трону.
– Что же это, дядя?
– Народ волнуется.
– Что же случилось? Из-за чего он волнуется?
– Нам надоела бабья власть, – громко заявил Мирорад и шагнул к племяннице. Катерина успела только вскрикнуть. Мужчина одной рукой сорвал с её головы платок, другой – венец. Тёмная коса расплелась и спутанным водопадом упала на спину девочки. Мирорад схватил её за плечо и вышвырнул с трона. Катерина вскрикнула от боли, не удержалась и упала, ударившись об острую ступеньку под тонким шелковым ковром. Дядя кинул кому-то свою бобровую шапку и надел на вспотевшую голову венец. Он гордо оглядел окружающих и величаво поднялся к трону. Катерина подняла голову от пола. Никто не пытался возмутиться, только тихо охнули и едва слышно зашептались. Катерина с ненавистью смотрела на дядю. Сейчас Мирорад сядет на трон, и велит убить её. Её и её братиков, что сжались в жалобные комочки за троном. Потому что зачем ему нужны живые претенденты на трон?
Эта мысль её отрезвила. Ужас ушел, сменившись холодным, липким страхом. Этот страх за себя и за братьев заставлял действовать, не давал погрузиться в отчаянье. Рука сама сунулась под нижнюю юбку, к спрятанному в сапожке ножу. Отец как-то давным-давно рассказал ей сказку-быль про разбойницу Милавку, что некогда жила в их лесах. Особенно маленькая царевна запомнила про ножик в сапожке, которым Милавка перерезала горло предавшему её жениху. Став взрослее, Катерина и сама стала носить в левом сапожке тонкий длинный нож, воображая себя такой же смелой, как Милавка. Сжала нож рукой и быстро поднялась на ноги, выпрямилась. Дядя насмешливо улыбнулся, гордо расправил плечи, от чего его безразмерная грудь стала ещё больше. Катерина, не думая, что делает, подошла к нему и замахнулась. Нож вошел во что-то мягкое, словно свежий хлеб. Катерина надавила, резко отвела нож влево. Дядя выпучился на неё, словно рак, поднял руки к окровавленому горлу. Катерина почувствовала на лице что-то горячее, её платье забрызгало красным. Придворные молча ахнули. Мирорад повернулся к трону, упал. Он несколько раз силился подняться, страшно шевелился и хрипел, потом затих. Катерина поднялась к нему, повернулась лицом к залу. Нож она так и сжимала в руке, плетью висевшей вдоль тела, взгляд был безумный. В голове дёргалась одна мысль: если кто только дёрнется в её сторону или к братьям, она убьёт его не задумываясь, убьёт, сама растерзает нутро, чтобы псам было легче нажираться. Придворные испуганно замерли. Глава дворцовой стражи, воевода Кожедуб, стоявший внизу трона справа, за спиной двух воевод её матери, склонил голову в знак почтения своей царицы. Этого для неё оказалось достаточно, чтобы придти в себя и понять, что выиграла она. Кожедуб признал её хозяйкой. За ним стоят две сотни отличных вооруженных воинов. Теперь надо действовать.
– Этих – в поруб, утром казнить на торге, – быстрый кивок в строну свиты покойного дяди, – А этих, – она сделала широкий взмах рукой, указав на всю толпу у подножия трона, – каждому по десятку плетей. Я объявила траур по моему бедному дедушке, верой-правдой служившего своей стране долгие годы. И я не потерплю, чтобы моих приказов ослушивались даже при моём дворе!
Кожедуб ещё раз склонил голову в знак согласия, кликнул помощника. Двое стражников уволокли труп Мирорада. От запаха свежей крови Катерину начало мутить. Она села на свой трон, а нож положила на подлокотник. Братики испуганно смотрели, как стражники за ноги уволакивают их дядю с перекошенным окровавленным лицом. Катерина задрожала. Она вспомнила, как нож в её руке резал живую плоть, вспомнила лицо дяди... «Это того стоило!» – молча прокричала она сама себе. Это всё ради её братьев, ради неё, это того стоит. Если бы дедушка мог её видеть, он бы одобрил это решение... Она начала дрожать всем телом.
– Теперь я вижу, что в моей стране действительно происходят странные дела, – громко заявила она, но царицу уже никто не слушал. Маленькую некрасивую девушку колотило от страха. Глаза наполнились мутными слезами. Некоторые из них даже прочертили на её лице влажные следы, но ни один мускул на лице царицы не дрогнул. Перепуганные братики выползли из своего убежища и прижались к её коленям.
– Тише, перемажетесь, – неловко, заикаясь, бормотала она, гладя пушистые головки. Кожедуб подал ей её венец, снятый с Мирорада. Катерина надела его, кое-как пристроила на лбу, чтобы он не падал ниже и оглядела зал. Стража выводила плачущих придворных. Некоторые старики упали на колени перед троном и клянчили милости. Катерина в ярости хотела было закричать, но вид жалких стариков в дорогих шубах заставил её вспомнить о бедном деде. Ей стало их жалко.
–- Кожедуб, этих дураков сильно не бей, а то помрут, – тихо велела она стоящему рядом воеводе, – Пару раз в пол силы, хорошо?
Воевода понимающе кивнул и тоже вышел. Глядя ему в спину Катерина ощутила новую вспышку ярости. Какая он всё-таки дрянь! Стоял и ждал, кто покажет силу первым, она или её дядя!... Но с другой стороны – он принял её сторону, когда все сомневались. Если бы не он, она бы погибла... От таких мыслей её стало вовсе дурно: Катерина не выдержала и разревелась, прижимая к лицу ладони. Перепуганные братики тоненько заголосили. Она размазывала слёзы по лицу и кусала губы. Перед её взглядом стояло лицо дяди, когда её нож легко резал его плоть. Её сердечко бешено билось. Она не помнила, как в зал влетел её отец, весь покрытый грязью с дороги: он мчался сюда, не щадя коней. Вид залитого подножья трона и рыдающих детей его потряс. Он кинулся к дочери, долго обнимал её и гладил по голове, пытаясь выяснить, что случилось. Маленькая царица и царевичи что-то голосили, плакали и не говорили, что произошло. Наконец, Катерина заставила себя прекратить трястись от рыданий и вытерла рукой глаза.
– Ничего, отец. Иди, отдохни с дороги. И расскажи братикам, что ты видел в пути, хорошо?
Её отец был не слишком умным для хорошего интригана человеком, но он всё же понял, что следует послушаться дочери. Она знает, что делает и потом сама расскажет всё, что нужно. Да и не обязательно у неё узнавать что тут случилось.
– Разумеется, я вам всё расскажу, – он взял пасынков за руки и отвёл от их сестры. – А ты как?...
– Я займусь некоторыми делами, – она улыбнулась как можно более ласково. – Боюсь, это займёт пару дней.
Вечером она снова зашла к дедушке и села на свой стул. Старый священник встретил её поклонами, спросил, не надо ли ей чего. Катерина посмотрела в его чистое лицо с подслеповато прищуренными прозрачными глазами, и на душе у неё стало тяжело и гадко. Она попросила старика читать "царство Божие" и села рядом с дедушкой. Её отец уложил братиков спать и теперь разбирал документы её деда. Катерина знала, что у покойного были записи про всех её дядюшек, метивших на её трон.
– Найди мне всё про их помощников, про дворовых, про бояр, что с ними в сговоре, – велела она отцу. – Я хочу точно знать, кого мне бояться...
Судьбу любимых родственников для себя она решила, но не хотела говорить отцу, чтобы не пугать его. Да и себя самой пугаться не хотелось как можно дольше. Она уже велела Кожедубу отправить отряды во дворы своих дядюшек и тётушек и прочей дряни. К завтрашнему утру всех её родственников соберут во дворце, а там она уже разберётся, кого из них казнить сейчас, а кого потом... Ведь обязательно кто-нибудь захочет примерить царский венец.
Катерина слушала мерный благостный голос священника и думала о своей нелёгкой доле. Дедушка говорил, что цари и правители не подчиняются простым земным законам. Они должны думать о благе своих царств, а благо множества людей порой требует несчастья и даже смерти одного. Старик однажды спросил внучку, что делать, если для блага страны нужно казнить человека, например, бунтовщика, который раздирает страну на части, губит её жителей. Тогда Катерина не смогла ответить на этот вопрос: ведь убивать нельзя, но и бунт убьёт много человек. Зато теперь маленькая царица точно знала, чего от неё хотел дед.
– Мне пора, – она склонилась над лицом дедушки. – Надеюсь, тебе там хорошо. Боженька ведь милостивый. Он понимает, что ты всё делал для блага других людей, а не со зла, – она ласково поцеловала холодный мягкий лоб. – Заступись там за меня.
Она вышла из дворцовой церкви через боковую дверь в сад. Много позже, вспоминая тот страшный для себя день, она думала, что теперь уже никогда бы не вышла одна ночью в тёмный сад, где её запросто могли бы убить. Но тогда она не думала об этом. Тёплый свет церковных свечей осветил розовые кусты и кирпичную дорожку. Она смотрела на свою тень, чёткую и большую, окруженную золотым ореолом.
– Дедушка, а давай я сделаю так, что больше царицы не будут никому не нравиться? Как ты думаешь, я смогу придумать, как это сделать? – спросила она запрокинув голову к чёрному небу с кособокой мутной луной над крутой дворцовой крышей. – И смогу ли я это сделать? Мне надо будет подумать над этим.
Она спустилась на дорожку и пошла к дворцовому крыльцу мимо тёмных влажных цветов и деревьев. В комнате её отца ещё горел свет. Она хотела было зайти к нему, но почувствовала страшную усталость. Ей нужно выспаться чтобы приниматься за дела. "Надеюсь, отец не забыл оставить у малышей свечу в блюдце, они ведь так боятся темноты", – мельком подумала царица, заходя в свою комнату мимо двух гвардейцев Кожедуба. Те чинно поклонились ей и пожелали спокойной ночи и крепкого сна. Катерина в темноте дошла до ложа и рухнула на него, не раздеваясь. Как ей потом казалось, в ту ночь она заснула ещё не коснувшись головой пуховой подушки.
-
-
23.03.2011 в 19:44Молодец!